Доппельгангер

Он вычислил это место и теперь ежедневно поздним вечером в любую погоду тащится с Мойки на площадь и прислоняет ухо к выпуклым фигуркам на вратах, он слушает звук тумаков и свист неизвестных ему предметов, иногда что-то шмякается об пол. В этот момент во всём городе участники дьявольского плана, а кто и Божественного замысла, на секунду поднимают головы вверх, прищуриваются и возвращаются к своим повседневным занятиям, оставив Ладо одного и в смятении.

Надо сказать, что походка у Феникса всегда была клёш, клёш — это, разумеется, не фасон брюк, это манера ходьбы. Ещё только проносясь мимо вас семилетним вихрем в коротеньких штанишках, положим, где-то на Покровке, он уже производил впечатление мальчика, способного пересекать континенты с той же лёгкостью, с какой он сейчас приближается к пенной кружке кваса или идёт по другим делам, о которых нам, его тяжеловесным согражданам, и думать не приходится.