Двор моего детства

Такая была простая и незатейливая жизнь! Но надо же было задуматься о смысле жизни!И начал Иван мучиться. Явился ему во сне ангел. И рассказал, так уж и быть, о том, что на самом деле будет в его судьбе и как он поступит!– Ну, нет! – сказал Иван ангелу. Теперь-то я знаю, как не надо поступать и как надо!И обрету великий смысл!– Да ты что?! – изумился ангел. – Я уже стер в твоей памяти все. что рассказал. И будешь ты жить, так, как будешь!Иван проснулся. Об ангеле он ничего не помнил.И жил как жил…

Жизнь была тогда, когда она была нужна всем: семье, детям, а потом внукам.Когда кто-то умер, а кто-то пошел своей дорогой, жизнь кончилась.Она была еще молода, но для чего и кого теперь было жить – нет ответа.Для себя – оказалось не интересно.А жить предстояло еще долго.

На этом перроне спустя два долгих года должна была быть долгожданная встреча. Два долгих года, две зимы, два новых года, два дня рождения, Друг без друга.Два года назад оборвалась их любовь, их только начинающаяся жизнь.Но перрон был пуст.

Жизнь не удалась. С детства она была нелюдимой, неразговорчивой, с массой комплексов.Так и выросла. Не было ни друзей, ни любви, ни чего-нибудь близкого, что скрашивало бы жизнь. Никто не виноват. Детское прозвище «Бука» прилипло к ней навсегда. И даже ребенка, который бы был ее единственным счастьем, она не могла себе завести. Для этого нужен был мужчина. А они сторонились ее. Да и просто не хотели. Ну что делать с букой? Тогда осенила идея…

Пьеска была банальная. И актеры банальные, и их игра.Не банальной была сама жизнь этих актеров, и игра с ними режиссера. И вскоре уже никто не понимал: где игра, а где сама жизнь. Все перепуталось, перемешалось.

Ночь. Клиника. Нейрохирургия. Луна заглядывает в палаты, в которых лежат те, у которых болезнь разделила жизнь на до и после.То, что после, уже вроде бы, и не жизнь. Но жить надо. У каждого из них своя дорога, после той роковой черты, свои трагедии, свои проблемы.И у тех, что в палатах, и у дежурного врача, и у медсестры.И ничего их уже не объединяет, кроме большого коридора, который за десятки лет уже ничему не удивляется…