Валя

«История этой страны состояла из нашествий завоевателей, угнетения местных жителей, войн завоевателей между собой за право обладать этой землей и ее жителями, вспышками борьбы за освобождение, которые заканчивались страшной резней и ужесточением ига.

В эпоху последнего передела мира, когда империи теряли свои владения на всех континентах, страна стала свободной и впервые получила на политической карте свой особый цвет. Международное сообщество придумало для нее государственный флаг и герб, а молодые национальные поэты и музыканты сочинили гимн…»

Рассказ из сборника «Отцы и дети 2.0».

«Ученые уже полторы тысячи лет спорят, с какого года отсчитывать очередное десятилетие, столетие. С того ли, где на конце стоит ноль или же с того, где единица. Думаю, по крайней мере россиянам надо послушаться Петра Первого, повелевшего в свое время: «будущаго Генваря съ 1-го числа настанетъ новый 1700-й годъ купно и новый столѣтній вѣкъ». Тем более это удобно и глазу и мозгу – ноль помогает очиститься, обнулиться.

Поэтому в первые дни 2020 года самое время, перед тем как рвануть дальше, подвести итоги прошедшего десятилетия – десятилетия 10-х.

Ограничусь литературой. На мировую не замахиваюсь – присмотрюсь к русской. И не ко всей, а лишь к так называемой художественной прозе. Что было замечательного, какие тенденции, на мой взгляд, прослеживаются, какие параллели напрашиваются…»

«Несколько лет назад мы заговорили с родителями о советской литературе времен так называемого застоя. Я, помню, утверждал, что с конца 1960 до начала 1980-х мало что появлялось стоящего, почти ничего не пережило испытание временем, многие и многие забыты, в том числе и Виль Липатов. С чего я упомянул именно его? Наверное, потому, что незадолго до того прочитал в старенькой, истрепанной «Роман-газете» его роман «Игорь Саввович», был впечатлен не столько сюжетом, сколько слогом, интонацией, какой-то тяжелой и крепкой авторской поступью. До «Игоря Саввовича» я читал повесть «Серая мышь» и видел два фильма по липатовским произведениям. Но ощущение прошлого, которое уносит река времён, было сильно.

«Почему это забыт? – возмутилась мама. – Мы отлично помним и перечитываем».

Хотелось ответит: «Отлично», – но остановило то, что родителям далеко за семьдесят. Может быть, отлично помнят шестидесятилетние, но для моего поколения, людей в районе пятидесяти, Виль Липатов и его сверстники – или неизвестны вовсе, или смутно знакомы по пионерско-комсомольской юности…»

««Мне кажется, я мог бы быть крупным писателем, если бы имел другой темперамент. По склонности я – кабинетный учёный, мне бы сидеть у себя в кабинете с книгами, больше мне ничего не надо. В жизнь меня не тянет… Часто, когда слушаю рассказы бывалого человека об его жизни… я думаю: «Эх, мне бы это пережить, – что бы я сумел дать!» – признавался дневнику Викентий Вересаев за три года до смерти. Вряд ли эти слова справедливы. Вспомним о жизни и творчестве писателя, 155-летие которого отмечаем 16 января…»

«Алена вспоминает обо мне раз в два-три года и просит провести с нею день. Ей, наверное, становится слишком хреново, и она набирает номер моего телефона. Мы учились в одном классе все десять лет, когда-то полудетски дружили, я носил ее сумку, пробовали целоваться, и туман этой близости не дает нам окончательно забыть друг о друге и теперь, когда у нас совсем разные жизни. Да нет, какие они разные… Цепь одинаково мертвых дней. И, чтобы почувствовать, что время идет, мы встречаемся и один день проводим вместе…»

Рассказ из сборника «Первая любовь».

Роман Сенчин – прозаик, лауреат премий «Большая книга» и «Ясная Поляна». Автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», «Дождь в Париже», сборников малой прозы, в том числе «Остановка», «Нулевые».

«Десятые» – сборник повестей и рассказов, написанных с 2011-го по 2020 год. Ностальгические и пророческие, про любовь и одиночество, жизнь и смерть, покой и тревогу. Простые сюжеты под пером Романа Сенчина складываются в летопись жизни, превращаются в историческое полотно.

Новые рассказы Романа Сенчина в сборнике «Остановка» написаны до 24 февраля 2022 года, но сейчас звучат особенно пронзительно. Герои – обычные люди с их надеждами, желаниями, нерешительностью, покорностью судьбе и обстоятельствам. Но в каждом рассказе возникает поворот, некая остановка, когда человек должен сделать выбор, решительный шаг, сказать «нет» или «да». Поступиться чем-то ради будущего, идеалов, наконец, добра. Отряхнуться от бытового морока и увидеть вещи как они есть. Произойдет ли это?

«Соседнюю с нашей пятиэтажку называли ветеранской. Может, в шестидесятые, когда ее сдали, в ней и поселили в основном ветеранов, но к началу восьмидесятых их там оставалось человек семь-восемь. Кто-то переехал, кто-то умер…

Эти оставшиеся были еще нестарыми. Имели «Москвичи» и «Запорожцы», один, очень невысокий, – пацаны лет в четырнадцать перегоняли его в росте, – с обожженной половиной головы (даже волосы не росли), гонял на «Урале» с люлькой и иногда катал нас, ребятишек, по кварталу – мимо хоккейной коробки, кафе «Огонек», металлических складов, которые ни разу на моей памяти не открывали – ничего в них не загружали, ничего не выгружали…

Тогда, в начале восьмидесятых, как раз началась дачная лихорадка: люди разбирали участки, но не для отдыха, а под картошку, грядки, – и ветераны были в первых рядах дачников-огородников; они часто ездили в тайгу, и по вечерам, вернувшись, чистили и мыли грибы во дворе, перебирали ягоду, громко обсуждали поездку…»

Рассказ из сборника «Мы памяти победы верны».

«Нубук» — третья книга молодого, но уже достаточно известного прозаика Романа Сенчина. На сей раз его герои пытаются войти в хаотичный и опасный мир русского бизнеса конца XX века. Циркуляция товара от посредника к посреднику, финансовые хитросплетения, ссоры из-за долгов, а вечером отдых — бильярд, экстази, клубы, текила. Не углубляясь в психологические лабиринты, стилистические изыски, автор рассказывает истории о взлетах и падениях несостоявшихся «новых русских» — Вэла, Макса, Романа. Один, сделав неверный тактический ход в своем бизнесе, разоряется, другой попадает в питерскую тюрьму «Кресты», третий прячется от проблем в глухой сибирской деревне.

«Елтышевы» – семейный эпос Романа Сенчина.

Страшный и абсолютно реальный мир, в который попадает семья Елтышевых, – это мир современной российской деревни. Нет, не той деревни, куда принято ездить на уик-энд из больших мегаполисов – пожарить шашлыки и попеть под караоке. А самой настоящей деревни, древней, как сама Россия: без дорог, без лекарств, без удобств и средств к существованию. Деревни, где лишний рот страшнее болезни и за вязанку дров зимой можно поплатиться жизнью.

Люди очень быстро теряют человеческий облик, когда сталкиваются с необходимостью выживать. И осуждать их за это может только тот, кто сам прошел путь возвращения: от успеха и денег – к нищете и страху, от сытости – к голоду и холоду…

Сенчин жесток и не жалеет никого – но в этой жестокости кроется очищение. После «Елтышевых» не так-то просто будет сказать привычное «люблю». Это слово для вас изменится на вкус…

«Поначалу это был не поселок, а дорожная станция. Устраивали такие на тракте километрах в тридцати-пятидесяти друг от друга, и старинные, с цепями на клыках «ЗИСы», «ГАЗы», «МАЗы», «КрАЗы» переползали по узкой, с крутыми подъемами и спусками ленточке дороги от одной станции до другой; шофера отдыхали, отсыпались и ползли на своих громоздких, но маломощных машинах дальше… Четыреста километров от одного города до другого, которые сейчас пролетают часов за пять-шесть, тогда, полвека назад, занимали три-четыре дня, а то и больше. Смотря по тому, какая погода, какой груз, есть ли горючее на заправках… Да и редко без поломки обходилось…»

Рассказ из сборника «Крым, я тебя люблю».